Дикое золото - Страница 103

103

– Я вас прекрасно понимаю, Ирина Владимировна, – сказал Бестужев. – А вот вы меня – не совсем…

– Простите? – она недоуменно подняла брови, похожие на ласточкины крылья.

Вежливо высвободив руку, Бестужев встал. Сделав несколько шагов по комнате, повернулся к ней:

– Ирина Владимировна… Вы, право же, очаровательны. Но мне-то нужно другое… Нет, я не о постели.

– Все, что угодно, – ее взгляд стал чуточку напряженным.

– Давайте обозначим акценты, – сказал Бестужев твердо. – Я – не восторженный мальчишка, который в обмен на пару часов неземного блаженства способен выполнить любой дамский каприз…

– Однако, какой вы… – она улыбнулись не без цинизма. – Почему – «пара часов»? Я всегда к вашим услугам, и в Петербурге тоже… Вы настолько пресыщены? Или… правду говорят про вас и эту белобрысую дикую кошку?

– Вы меня не понимаете, – сказал Бестужев. – Дело обстоит, простите, с точностью до наоборот… Я не стану продвигать вашего мужа – прежде всего потому, что он откровенно тормозит мою работу этим своим мнимым запоем. Ну какой из него запойный? Я их повидал достаточно… Мне просто необходимо ознакомиться со следственным делом о смерти Струмилина, которое вел ваш муж, но он, изображая запой, уклоняется от предоставления бумаг. Тут не о продвижении впору вести речь, а о злостном препятствовании расследованию… Понимаете?

– Люди не всегда вольны в своих решениях…

– Кто его попросил так сделать? – резко спросил Бестужев. – Или – кто заставил? Только не говорите, что не знаете. С вашим-то прагматичным умом… Кто?

На ее личике не было ни замешательства, ни удивления.

– Ротмистр, вы, должно быть, понимаете, что такое – сложившаяся система отношений? Связей? Особенно здесь, в провинции?

– Прекрасный ответ, – сказал Бестужев. – Вы не сказали ничего, но в то же время сказали слишком много… Кто?

Она медленно покачала головой:

– Простите, но прямой ответ многим чреват… Позвольте папироску?

– Бога ради. – Бестужев поднес ей огня и с удовольствием закурил сам. – Ирина Владимировна, вы очаровательны. При других обстоятельствах я был бы у ваших ног… Но сейчас – другие игры. Коля Струмилин был моим другом. Он не кончал самоубийством, его убили… Вы не догадывались? Или догадывались, но предпочитали этого не знать? Его закопали, как собаку, в неосвященной земле, за оградой кладбища… Ради его памяти, по долгу чести я тут переверну небо и землю, но виновного найду…

– А вы не думаете, что это может быть опасно и для вас? – серьезно спросила она.

Бестужев, поморщившись, мотнул головой:

– Я столько раз был под смертью…. Простите, но при данных обстоятельствах я не могу никого щадить. Вы – умная женщина и должны меня понять. Ладно, я не спрашиваю у вас имя… Я сам его найду. Но вот что я вам скажу со всей безжалостностью… Ваш муж – человек умный и способный, если в столь молодые годы сумел дослужиться до надворного советника, что по Табели о рангах, как известно, соответствует армейскому полковнику… Но я, как вы совершенно справедливо подметили, могу дать толчок его дальнейшей карьере… либо погубить таковую надежнейше. При вашей-то осведомленности вы не можете не знать, какие силы задействованы в этой игре. Какие люди… Даю вам честное слово офицера: если ваш муж немедленно, нынче же не предоставит мне следственное дело, я не просто отзовусь о нем в отчете отрицательно – я представлю его как безответственнейшего типа, умышленно и злонамеренно чинившего мне препятствия. Я составлю эту часть отчета так, что последствия для него будут самыми плачевными. Только не упрекайте меня в жестокости, она – вынужденная… Вам уныло в Шантарске? А как вы посмотрите на перевод вашего мужа в еще более унылые места? Севернее по глобусу? Где никакой цивилизации нет вообще? Генерал Герасимов в состоянии это устроить. Я не шучу, поверьте…

Она что-то прикидывала, взвешивала, ничуть не пытаясь пускать в ход слезы и капризы. «Потрясающая все-таки женщина, – оценил Бестужев. – Мужчиной бы ей родиться, в охранное бы поступить – цены б не было…»

– Предположим, дело он вам покажет. Что тогда?

– Я не отзовусь о нем в отчете плохо, – сказал Бестужев. – Это в данной ситуации – уже кое-что… Поверьте. А если он мне расскажет как на духу, кто уговорил его прятать от меня дело, прикидываться запойным, да выразит это письменно… тогда… Ну хорошо. Тогда – перевод в Петербург. Приложу все старания.

– Ну что же, – сказала она медленно. – Вы, я вижу, серьезный игрок… Можно нескромный вопрос? Вы, случайно, мальчиками не интересуетесь? Бессилием, быть может, страдаете?

– Ирина Владимировна… – поморщился Бестужев. – К чему это? – Не было смысла разглагольствовать перед ней о долге и чести, следовало подыскать что-то более понятное ее циничной натуре. – Заверяю вас, я в этом отношении совершенно нормален. Просто… Разве вы никогда не слышали, что для мужчин карьерные побуждения могут быть даже важнее женского внимания? Я уверен, ваш муженек кое на что закрывает глаза в видах карьеры… а?

– Что вы имеете в виду? – насторожилась она.

– О, это чистая абстракция… – заверил Бестужев. – Понимаете ли, за успешное завершение дела мне обещали звезду. Неужели же я променяю ее на женское… внимание?

– Ах, вот вы какой…

– Вы в этом видите нечто ненормальное?

– Ну что вы, ротмистр, наоборот… Вполне понятные побуждения.

– Значит, мы договорились?

– Как вам сказать… – протянула она. – Давайте искать компромисс. Я не настолько глупа, чтобы думать, будто вы поверите одним обещаниям… но и сама на одни обещания клюнуть не способна. Требуется золотая середина…

103